Непреодолимый поток нескончаемого счастья

Первым делом было решено искормить до полусмерти Данте. Он хоть парень и шустрый, но всё же крыса: до явной полуночи продержаться на святом духе - будет херово.

Я  очнулся на кухне. Гора немытой посуды. Данте, мерзкий крыс, постоянно за ним нужно убирать. Это противное создание оставляет за собой слишком много лишнего. Хорошо хоть стульчак поднимает.

Открываю глаза, я на балконе. Взгляд окатил немой струёй поверхность внутреннего двора. Из ясельного сада доносились щекотиловского манера всхлипы и детской тональности смех. А по соседству, за решёткой, мирно журчал ручеёк, вытекающий из-под бультерьера прямо на новёхонький газон какой-то там бабушки. Бабушка эта, кстати, за минуту, проведённую на этом самом газоне, любого, кроме неё, постороннего лица, второму обещала непосредственное вмешательство (хирургическое или сугубо моральное) в личное пространство и снова же что-то связанное с отделением половых либо иных органов.

Утро выдалось на славу!

Лёжа на горе мусора я подумал, куда бы это всё пристроить? А беспонту! Сколько бы я вещей, в состав которых входили сломанный электрочайник, добротно помятая сковородка, старая клавиатура, два блока макулатуры из поседевших журналов, упаковка истёкшего сроком годности печенья «Слодыч», готовую зажигалку «Cricket», мёртвого голубя со всеми его наружностями и внутренностями, не выбросил прямиком в форточку, Эверест от бесконечного мусора дойдёт вскоре снова до моего окна. Всё вернётся. Эта гора уже достигла третьего этажа нашего дома, у нашего подъезда. В соседнем, кстати, подъезде, она была только на уровне между первым и вторым. А мы как животные приближаемся к крайней точке эволюционной цепи. Кто бы нам помог? Где эти зверьки, дяди с усами и в перчатках? Они по-своему постоянству не выносят вывозить с собой наши Горы. Бывает, они перемещают всё это в другие места. Многие из таких хранилищ переполнились и дошли вершиной до небес. Бог разгневался и заставил этих кровососов говорить на каком-то заклятом наречии. Они перестали нас понимать и укрылись в святых башнях своих государей.

А мы наполняем наши горы до упаду: пустые упаковки от каалюда, старый, набитый синтепоном, диван, упаковки от «Сочного», снова «грёбаный Слодыч», использованный уже кажется трижды презерватив, сломанная волшебная палочка…

Хоть у кого-то утро не бывает добрым.

Жизнь нежна

Жила на планете Земля одна девочка. Прямой носик, заточенные коленки, тоненькие ручки, крохотные круглые, словно черешни, пальчики на ногах и яркий сарафанчик, такой же маленький как и сама девочка. И, конечно же, её изумительной красоты глаза: огромные, наполненные небесной голубизны и резвого детского отчаяния. Самое первое воспоминание девочки, было восхищение медсестры в роддоме "Ах, какая прелесть! Дайте-ка-с мне камеру, запечатлеть сие ангельское созданьице". Девочка росла примерной и никогда не подводила свою маму. Продолжалось это до тех пор, пока мама девчушки не померла от чахотки. 
У девочки никого не осталось, кроме её плюшевого мишки. Она улыбалась от своей болезненной тогда ещё молодости, стоя у постепенно наполняемой землёй новой маминой квартирки. Девочка надеялась тогда, что мама играет с ней в прятки, ведь мама её была превосходной актрисой в бесконечности детских фантазий, и такой же бездне её очаровательного взгляда. Ребёнок закончился.
Женщина выросла на редкость понятливой. Робкой, ранимой, прилежной, но взгляд её стал острым. Ни один человек не оставался равнодушным после встречи с этой женщиной, в той же мере, как и сама женщина зависела от каждого, кто предлагал ей часть своей души. Она стала заложницей ситуации, в которую сама увязла, необратимо и без объяснений. Девочка открывала сердца, а женщина выросла до такой степени, что не смогла открыть даже своего. Игра в прятки уже давно закончилась, но девочка до сих пор искала. Женщина стала всего лишь темницей для мечущейся из угла в угол душонки с черешневыми пальчиками и жёлтым сарафанчиком. 

"...Успокойся, пожалуйста, всё хорошо. Ведь жизнь продолжается". Но мы же так и не познакомились.
      

Книга

Впади в бездонности меня.
Ты слышишь снег в окне?
Тогда,
Пока я сплю убей меня.
И позже, затянув петлю,
Вонзи в сознанье перешейки
Своих скалистых мыслей.
Моих бездушных истин
Не оставляй.
И кисти, пока творят,
Мне не уснуть.
Убей меня.
Тогда лишь,
В зимней ночи я увижу сон,
А ты всё кинешь. Узнай меня
Лишь из того, что слышишь.

Я тут незаметно для себя понял, что ни разу не выкладывал на обозрение своё "творчество". Иногда полезно раскрепоститься. 

Чертоги разума

Изменилось всё. Данте повзрослел и не видит перед собой никаких преград, кроме движущейся на горизонте непредвиденной бесконечности. Мой герой, автор и рассказчик одновременно, научился писать более понятно для людей, которые думать не хотят. Понимая, что фразами вроде "Впади в бездонности меня" либо "Вонзи в сознанье перешейки своих скалистых мыслей" удивить можно разве что не читающих Набокова, отчаянный Р.А.Б. ваш позволяет себе продолжать писать сюда. Наблюдая в окно можно заметить, что уже весна.
Ничего не изменилось кроме людей, подверженных квартирному вопросу. В трамваях всё тот же божественный вокал, и новые пластмассовые штуки, которые хочется снять. Не пытайтесь, пожалуйста. Это как бить стёкла на остановках: отсутствие логики не заменит бессмысленности данного действия. Тем более, я пробовал. Бесполезно.
Кумиры рождаются и умирают, а всё, что возрастает на почве их заметного существования остаётся лишь следующим кумирам. Лишь им. Не вздумайте подозревать, что именно вы кому-то чем-то обязаны. Если, ТЫ, незнакомКА, считаешь, что, я, всего-то, следующий, пункт, твоей, жизни, я, беспросветно, рад, твоему, желанию, понять, меня. Я жду.
Мимо пролетел день. Данте здесь, он никуда не денется. Данте, кстати, это мой крыс, и друг. Он уже не живёт, а доживает. И это не должно огорчать.
Кстати, это вовсе не грустный пост. Всего-то очередной.